фoтo: Нaтaлия Губeрнaтoрoвa
Нa пoслeдниx рeпeтицияx Дмитрий Бeртмaн нaxoдит врeмя, чтoбы рaсскaзaть нaм o нюaнсax пoстaнoвки.
— Дмитрий, пoдoзрeвaю, чтo oбрaщeниe к «Трубaдуру» вызрeвaлo в вaс дaвнo… Нo всeгдa вaжнa мoтивaция: пoчeму сeйчaс oбрaтились к этoй oпeрe?
— Нeт нужды гoвoрить, чтo «Трубaдур» Верди — одна из самых известных, популярных, загадочных опер; это начало моей любви к оперному жанру в принципе, я ходил на нее в Большой театр. Причем это была единственная постановка зарубежного режиссера в Советском Союзе — ставил немец Эрхард Фишер. И пела там вся плеяда звезд Большого театра: и Елена Образцова, и Юрий Мазурок, и Тамара Милашкина… Для меня это память о прекрасном театре.
— Но она очень сложна?
— Конечно. Может ставиться только тогда, когда есть певцы, которые это поют. Плюс к этому режиссерски безумно интересна и славится своим загадочным сюжетом, есть даже легенда, что сам Верди замуровал бутылку вина для человека, который расскажет содержание этой оперы. Очень запутанный сюжет, сложно проследить, «кто кому тетя». Поэтому многие режиссеры берутся за «Трубадура» именно за тем, чтобы всё это попытаться соединить в единую логику. Захватывающее занятие…
— Но и сюжет поучительный?
— Как никогда актуальный: это рассказ о манипуляции людьми, вследствие чего происходят войны. Сюжет нам говорит о самом страшном качестве, которое является двигателем всех трагедий в мире, — о мести, причем о мести во имя справедливости. Месть всегда рядится в одежды справедливости, всегда мотивирует тем, что кто-то когда-то сделал несправедливо и больно. И, мол, должен быть ответ. Поэтому месть — самый большой яд, который только есть.
— И ваш «Трубадур» отчасти разоблачает месть — эту «черную назойливую гостью»?
— Я пытаюсь сказать, что человек должен уметь прощать, особенно прощать через поколения, прощать в поколениях именно для того, чтобы мир дальше двигался. Понятно, что бывает трудно простить убийства, притеснения… Но новое поколение людей должно жить уже в своих ценностях и создавать свой мир.
— Когда театр был на Арбате, была возможна постановка «Трубадура»?
— Нет, это нереально. Только благодаря возвращению на историческую сцену, в новый зал, мы можем себе позволить делать такие постановки, как «Турандот» или «Трубадур». И каждый день, входя на Никитскую, я мысленно благодарю Москву, всех тех людей, благодаря которым мы наконец переехали. И я, говоря языком сюжета, тем самым лишился и ревности, и мести. Потому что теперь у нас есть всё, для того чтобы просто заниматься творчеством: сцена позволяет делать совершенно сказочные вещи, она провоцирует художников — а на «Трубадуре» это Игорь Нежный и Татьяна Тулубьева — на неограниченные возможности. Стоит уникальная машинерия, ее сразу хочется использовать, зритель будет снова и снова удивляться…
— Хочется уточнить: для «Трубадура» нужен мощный арсенал голосов…
— Так вот моя задача — собирать такую коллекцию артистов, которые бы обладали потенциалом и вокальным, и артистическим; отличались бы от любой другой труппы в своем театральном синтезе. И все наши спектакли идут БЕЗ приглашенных звезд, всё делается исключительно своими силами. И певцы не просто озвучивают свои партии, а являются в прямом смысле соавторами спектакля.
— Однако в качестве дирижера-постановщика вы пригласили испанца Оливера Диаза (ударение на первое «а»).
— Действие же происходит в Испании, вот я придумал этот трюк, чтобы пригласить испанского дирижера… Диаз — молодой дирижер из Мадрида, один из самых талантливых маэстро в мире, очень энергичный, очень театральный, в него уже влюблена вся труппа, да и он влюблен в наших артистов… Он месяц с лишним уже репетирует с оркестром, с хором, с певцами, активно участвует в рождении театральной музыки, чтобы именно играть спектакль. У него свой темперамент, свое движение в музыке. Ведь опера очень мелодична, где-то хрестоматийна, и есть опасность исполнить ее очень формально, и часто бывает так, что дирижер просто озвучивает красивую мелодию. Наша задача — чтобы он провел эту историю через себя, наполнил ее драматургией. Это сложно, но, надеюсь, нам это удалось.
— Правильно ли я понимаю, что с «Трубадура» пойдет такое новшество, как тифлокомментирование?
— Да, это наш новый, пилотный уникальный проект: слабовидящие зрители могут прийти на этот спектакль, надеть наушники, и для них во время действия пойдет аудиокомментарий про то, что происходит на сцене. Специалист, который ведет этот комментарий, присутствовал на всех репетициях, знает всю канву. Он не просто рассказывает мизансцену, но говорит, как выглядит персонаж, что происходит в этот момент. И одна из моих идей — взять потом эту экспликацию и сравнить… Это дает новые возможности для эксперимента.
