Фото: БДТ им. Г.А.Товстоногова
В день первого показа в Москве была использована система тифлокомментирования для слабовидящих и незрячих зрителей. Голоса Чулпан Хаматовой, Анатолия Белого и Юлии Пересильд, звучавшие в наушниках, описывали, как выглядят декорации, занавес, костюмы — все то, что недоступно восприятию особенных зрителей, расположившихся в соседней ложе. Когда звук стал чуть громче положенного, прозвучала гневная фраза: «Идите отсюда!». Исходила она от театрального критика. Должно быть, он не был осведомлен о том, кто с ним рядом, хотя люди сидели в темных очках и с палочками. Но сама реакция о многом говорит. Так и живут слабовидящие в окружении непонимания и агрессии, в том числе и самих театральных людей. Как точно сказала одна из таких зрительниц — Татьяна: «Мы люди с расширенными потребностями, а не с ограниченными возможностями».
В БДТ «Грозу» никогда не ставили, да и Андрей Могучий прежде к Островскому не обращался. Сам он признался в том, что не знал даже, как за него браться: «Не мой автор!». Так что это был прыжок в неизведанное. А когда погрузился в материал, то понял, что поступки персонажей ничем не мотивированны, развития характеров нет, это чистый лубок. Могучий исходил из того, что Островский имел самое непосредственное отношение к фольклору, знал и любил его, а потому был взят курс в сторону театра игровых структур, тому самому, которым неустанно занимался Анатолий Васильев. «Слово Островского оказалось необыкновенно музыкальным. Мы пытались работать с ним, не уводя в бытописательство, а потом уходили в бытийное понимание того, что близко Островскому», — сказал после спектакля Могучий. В общем, ставили житие волжского городка Калинова и его трагической жертвы Катерины.
Никакого натурализма и отсутствие привычных декораций, черная дыра обнаженной сцены и рассекающие тьму вспышки молний — в таком мире обитают Кабаниха, Катерина и другие знакомые со школьной скамьи герои. Их вывозят к зрителю на платформах. Художник Вера Мартынова, с недавних пор называющая себя не иначе как Мартынов, получив заманчивое предложение от Могучего, начала читать «Грозу» в нью-йоркском метро. Но он попросил этого не делать, нацелил на просмотр последних кадров знаменитого фильма «Рассекая волны» Ларса фон Триера. Что бы делали современные режиссеры без киногениев! Что ни спектакль, то прямые или косвенные ассоциации с выдающимися фильмами всех времен и народов.
Вера Мартынов попыталась воспроизвести дух Палеха на сцене, отголоски того, что процветало на ярмарках с их балаганами и скоморохами, но своим умом до этого сразу не дойдешь. Погрузившись в материал и имея ученицу из Палеха, Вера обнаружила работы, представленные на выставке своих друзей, — своего рода русскую Камасутру. Художник-чужак, оказавшись в Палехе, анонимно сделал серию эротических шкатулок с толстыми женщинами, конями и птицами. Увидев такое богатство, Вера поняла, что это именно то, что им нужно. Черный занавес под названием «Житие Катерины» изготовлен при участии Светланы Короленко — потомственной палехской художницы. В нем использованы идеи 30‑х годов, изображен трактор, Сталин, кого-то расстреливают, аэроплан и даже целующаяся парочка. Но все это больше со слов создателей спектакля, потому что детально рассмотреть рисунок невозможно.
Катерина Виктории Артюховой не луч света в темном царстве, но его кровавое пятно. Ее красное платье зияет в этой черной дыре. Чтобы выразить чувства, переполняющие душу, и всю свою любовь к Борису, она поет народную песню. А он выводит в ответ оперные партии. Солист оперной труппы Михайловского театра Александр Кузнецов специально приглашен на эту роль. Своей статью и прической он напоминает Муслима Магомаева. Борис — отдельный персонаж, никак не связанный с этим миром, может, потому и любимый. Особенно хороша Кабаниха Марии Игнатовой в черном кокошнике — призрачная и вытянутая, как героиня готического романа. Она вовсе не злобная тетка, терзающая невестку. Ее дочь Варя носит рога, и, пожалуй, только в ее характере угадывается скоморошья стихия.
Андрей Могучий попытался очистить архаичного Островского от балласта стереотипов. Хотя можно поспорить с таким видением, поскольку Островский и теперь живее всех живых вне зависимости от трактовок. Тексты его пьес написаны словно здесь и сейчас — ничего в течении русской жизни не меняется. Но Могучий феноменально Островского осовременил, довел «Грозу» до комедийного звучания, перемешав с неизбывной трагичностью русской жизни как таковой. И она невольно вмешалась в драматургию спектакля, поставленного еще прошлым летом. Когда звучит «Калинка» в исполнении разбившегося позднее в самолете ансамбля песни и пляски им. Александрова, становится жутко. Со сцены в зал ведет помост, эдакая «дорога цветов». Смесь восточного театра с попытками воскресить балаганную культуру дает странный эффект.
Музыку к спектаклю написал Александр Маноцков, которому 3 апреля исполнилось 45 лет. На «Золотой маске» в номинации «Эксперимент» представлена еще одна его работа — «Снегурочка» Островского новосибирского театра «Старый дом». Он дал «Грозе» один из главных импульсов. Началась эта работа с тренинга. Актерам предложили заняться необычным произношением, название которого может воспроизвести разве что Александр Маноцков, живущий в сложном мире музыкальных экспериментов. По ходу дела все так увлеклись этой практикой, что она стала основой спектакля. Сам же Маноцков оценивает работу актеров как гениальную.
