Фото предоставлены Центром им. Мейерхольда.
Нет, конечно, ходят слухи о жалких опытах синкретического искусства Древней Греции. Но кто о них сейчас помнит? Потом какие-то крендели придумали dramma per musica — тоже туфта. За Глюка, Вагнера, Мусоргского даже неловко: чего они могли понимать в непростом деле полноценного дополнения музыки и драматургии? Курят себе в сторонке папиросы «Памир».
Но вот в ЦИМе наконец-то нашлись первооткрыватели, решившиеся на эксперимент — смелый, дерзкий, отчаянный! И, надо сказать, удался эксперимент на славу: такого стопроцентного равенства музыкальной и драматургической бессмыслицы (хотя, конечно, правильней было бы употребить выражение «ненормативной лексики», которое сами авторы проекта используют охотно и часто) старожилы не припомнят. Так что остается поздравить их с очередной победой над искусством. Его перепилили пилой.
Про пилу — не для красного словца. Это — музыкальный инструмент, активно использованный в спектакле, даже в двойном составе. Впрочем, игра на пиле — не новость: на улицах Парижа — вполне популярный аттракцион. А вот игра ниткой на открытой струне «ми» виолончели со звукоснимателем — это, пожалуй, показалось чем-то свежим. Толщина нитки, кажется №30, цвет — желтый. Что важно для виолончелистов, которые, утомившись от Вариаций на тему Рококо Чайковского (достали!!!), захотят ощутить себя авангардистами.
Что там еще из музыки? Соло для фонящего динамика! Динамик фонит, к нему пристроен микрофон. Время звучания строго определено и кажется бесконечным. Когда музыкант (тот же, что ниткой по виолончели скрипел) выключает динамик, с первого ряда раздается искренний шепот зрителя: «спасибо». И в ответ — такой же шепот музыканта: «пожалуйста». Ну, еще из музыки — беспорядочное дутье во флейту, щипание рояльных струн, но это, конечно, общее место. А вот скрежет неких механических объектов, управляемых композитором при помощи ноутбука, впечатлил. Смешные очень.
Теперь о драматургии, чтобы понять, насколько она полноценно все это дополняла. В основе сюжета — рассказ японца Акутагавы, по которому в 1950 году Куросава снял фильм «Расемон». История изложена в пяти вариантах, так как участников эксперимента — пять пар (режиссер+композитор). Приравняв зрителей по примеру Остапа Бендера к милиционерам, авторы рассказали историю про убитого самурая, его жену и разбойника пять раз. Но внятно она прозвучала лишь в первый раз. Затем ее кричали хором. Потом, заикаясь и мыча, ее поведала совершенно голая артистка. Приемчик тоже не сказать чтобы новый: такого добра (звукового, имеется в виду) было немало и у Луиджи Ноно, и у других композиторов лет 50–60 тому назад. Впрочем, не уверена, что эти голосовые композиции исполняли именно голые артистки. Финальный — пятый раз — история прозвучала в матерной версии Максима Курочкина, что вызвало некоторое оживление у замученной авангардом публики. Все-таки, когда слышишь «твою мать», на душе теплеет.
Но отчего же я утверждаю, что рассказывать весь этот детективный сюжет пусть даже пять раз было бесполезно? Да потому что никто все равно ничего не понял. И — что главное — не должен был понимать! И драматургия это подтвердила — в финале на экране зрители прочли: «Кто убил? Зачем убил? Ни (это слово нельзя писать — «МК») не понятно…» Прямо так и написали!!! «Уф, — с облегчением выдохнули зрители. — Слава те, Господи! То есть мы тоже ни (опять нельзя писать слово — «МК») не поняли, но так и было задумано!» И с чувством не ущемленного достоинства, не униженные высоким интеллектом художников, не подавленные собственным ничтожеством, вполне удовлетворенные результатом эксперимента, зрители ушли домой.
Почему не указываю имена авторов — композиторов и режиссеров, столь мужественно сражавшихся за равноправие музыки и драматургии? Отвечу: это совершенно не важно. В предъявленной эстетике личность художника уже вполне слилась с абсолютной душой. И способ перепиливания инструмента (в композиторском творчестве) или мычания вместо произнесения текста (в режиссерском методе) всегда одинаков и не нуждается в персонификации. Почему не указываю артистов? Потому что они ни в чем не виноваты.
