Фoтo: chekhovfest.ru
В цeнтрe Мaлoй сцeны Тeaтрa Нaций, гдe прeдстaвляют прoeкт «Дeмoн», — гoрa сeрыx кaмнeй. Нe булыжник, нe гaлькa — срeднeгo рaзмeрa кaмушки, в лaдoнь, нo имeннo с ниx нaчинaются пeрвыe звуки нoвoгo спeктaкля Влaдимирa Пaнкoвa, дaвнo и прoдуктивнo экспeримeнтирующeгo нa стыкe рaзныx культур.
Пeчaльный Дeмoн, дуx изгнaнья,
Блуждaл нaд свoдoм гoлубым…
Дeмoн сeр лицoм, двa бeлыx крылa за спиной. Рядом с ним — странное существо со сломанным крылом: немолодая, маленького роста артистка — наверное, травести, и прежде у себя в театре играла Дюймовочку. Судя по растерянному лицу, не секретарь и не адъютант — понуро таскается за ним, мило картавя, повторяет концы его фраз.
А на небольшой сцене параллельно разворачиваются несколько сюжетов: жизнь русских офицеров вместе со штабс-капитаном Максимом Максимовичем, мирное приготовление к свадьбе в сопровождении пения под национальные инструменты… Лермонтовский стих монтируется с его прозой: Демон оборачивается Печориным, Азамат — Демоном, Тамара — красавицей черкешенкой Белой. Русский переходит в киргизский, повторяя фразы, вопросы, и двуязычие будто раздвигает слова, проявляя смысл, за ними стоящий. «Скажи, за что ты любишь?» Или: «Клянусь полночною звездой…»
Свадьба и похороны — два события, после которых жизнь меняется кардинально. Национальные ритуалы магнетичны, как и киргизские артисты, чьи действия и комментарии похожи на заклинания и ворожбу.
Лермонтов погружен в мощную музыкальную стихию, в которой сходятся классика с этникой (композиторы Артем Ким и Сергей Рудюк), давая ошеломляющий эффект. Струнная группа слева (две виолончели и скрипка) спорит с кыл кыяком, похожим на рассеченную грушу. Литавра, камни, что бьются друг о друга в руках артистов… Мощная энергетика, идущая от игры актеров, схлестнувшихся традиций, накрывает зал. Как ни ужасно это звучит, но всех примиряет смерть под суру из Корана.
В новой работе Панкова ни одного театрального штампа, благодаря которым постановка формально квалифицируется как современная. Ни экранов, ни задолбавших зрителя микрофонов, что часто предательски обнаруживают плохую сценическую речь актеров. Нет в ней и голых мужчин со слабо развитыми членами (я про мускулы, а вы про что подумали?) и беспомощных имитаций совокупления однополых или разнополых созданий. Напротив, в «Демоне» каждая сцена как оригинальный пазл общего уникального полотна, и ни один из него не вываливается, а самоценен и точно занимает ему одному отведенное на эпическом полотне место. Поразительна сцена близости Печорина и Белы — она бесконтактна (герои стоят друг напротив друга на расстоянии двух ладоней), опирается лишь на слова двух языков («Скажи, зачем ты любишь?»), но выстроена и оформлена так чувственно, так эротично, что не поверить в эту страсть невозможно.
Фото: chekhovfest.ru
После первого показа — интервью с Владимиром Панковым.
— Володя, почему твой выбор пал на Лермонтова — его прозу и поэзию?
— Мы предполагаем, а Бог располагает: я «Демона» давно хотел ставить, а проза Лермонтова возникла уже в процессе репетиций. Я тут увидел абсолютную параллель, сюжетную и смысловую. Мне захотелось связать прозаический текст с поэтическим. Тем более Азия, Восток к этому располагают. У киргизов существует эпос «Манас», который позволяет Лермонтова перевести в эпическое произведение. Так что все сошлось благодаря Манасу.
— За «Демоном» тянется не очень хорошая репутация: мистика, неприятности у тех, кто к нему подступается… Достаточно вспомнить, как Олег Меньшиков, когда репетировал поэму с Серебренниковым, в конце концов отказался играть спектакль. Причина — на репетиции на артиста упал камень, спокойно висевший…
— Я думал о мистике «Демона». Но мне кажется, когда ты с молитвой это делаешь, когда ты автора уважаешь изначально, не преклоняясь и не подобострастничая, но и не хамишь ему, — тогда, мне кажется, все должно правильно сходиться. Демон — это же ангел, здесь как трактовать: где черное, а где белое?..
— Но у тебя в конце концов чуть ли не все герои превращаются в ангелов — по сцене ходит их белокрылая вереница. Впечатляет!
— Это большая школа на небесах.
— И старенький Демон со сломанным крылом волочит свое крылышко весь спектакль… Очень сильный образ.
— Когда ты начинаешь репетировать, у тебя есть магистральная идея. Но очень важно видеть артистов, которые с тобой рядом, для них что-то придумывать. Не только твои творческие амбиции, но и люди влияют, и ты для них придумываешь — это очень важно.
— Если бы такую версию ты делал не с киргизскими артистами, а например, с российскими, в Самаре или Саратове, ты получил бы такой результат?
— Думаю, что в Самаре или где-то еще я делал бы другое название.
— Поражает уровень профессионализма актеров Русской драмы им. Айтматова. Результат твоей работы или очень сильная труппа?
— Нескромно так говорить — про результат со мной или без меня. Просто все сошлось: с самого начала мы попросили, чтобы были не только русские артисты, но и носители киргизской культуры. В результате собрались актеры четырех театров, провели тренинг, потом мы выбирали и таким образом получили смешанную труппу. Здесь все взаимосвязано — наше желание, их желание и возможности. Для меня артист, ты знаешь, всегда на первом месте, режиссер все должен сделать для артиста, чтобы он летал. Они нам поверили, ринулись с головой в работу. В общем, труппа на «Демоне» — 30 человек.
— Они спорят с режиссером?
— Нет, внимательно слушают. Некоторые артисты даже по-русски плохо говорили, и мне переводили. Вообще, культура музыкальная в Киргизии — мощнейшая; если мы в Москве и других российских городах теряем свою культуру (мегаполис поглощает, отрывает нас от нашего стержня), то в Азии, на Востоке это еще сохранилось. И связь со своей культурой такая сильная, что становится мощнейшим двигателем. Благодаря Чеховскому фестивалю я давно занимаюсь смешением языков разных культур, в результате чего рождается нечто третье.
— А между тем идет серьезная дискуссия о том, что проект мультикультурности провалился…
— Здесь можно философствовать в разные стороны, но единственное, что я могу сказать: к какому бы культурному слою ты ни принадлежал — смерть объединяет всех. И всему виной — слово «толерантность». Это такое хитрое слово, которое позволяет хамить разным культурам. Это такая лазейка, которой многие пользуются. А пользоваться не надо — надо отдавать.
— Какая судьба будет у «Демона»? Он еще приедет в Москву?
— Сейчас ребята поедут на фестиваль в Минск, ведутся переговоры, и, дай бог, они поедут в Европу. Он остается в репертуаре Театра им. Чингиза Айтматова в Бишкеке.
