фото: Елена Мильчановска
Актер театра
— Владимир Абрамович, поздравляю: вы старейший действующий народный артист СССР.
— Спасибо, но это еще как считать, — хитро улыбается хозяин дома, пока супруга Елена Евгеньевна наливает ему клюквенный морс собственного производства в белую фарфоровую чашку и бережно ставит ее на широкий дубовый стол, рядом с такой же массивной хрустальной вазой в завитушках. Прямо за его спиной на комоде между часами с орлом с гордо расправленными крыльями и канделябром с изящными красными свечами — фотографии с награждений в Кремле: вот Этуш с Ельциным, Путиным, Медведевым… — Официально на этом свете я существую с 1923 года, то есть совсем еще молодой! Родители записали меня годом позже, чтобы в армию я пошел не совсем юным, а чуть более окрепшим. Много позже, только в 2000-е годы, кто-то раскопал, что на самом деле я 1922 года. Сам к этому еще не привык, а вы считайте как хотите. Пусть буду старейшим, главное — еще в строю.
— Какой у вас распорядок дня? Нужна ли подготовка к спектаклю с вашим опытом? Повторяете роли?
— У меня обычный распорядок дня. Просыпаюсь в 10–11 утра. Текст повторяю обязательно. Если репетицию назначает режиссер, то хожу на нее, особенно когда это необходимо, например какие-то вводы.
— Вам можно в театр приехать позже, чем другим?
— Все актеры приезжают к началу.
— Владимир Михайлович Зельдин рассказывал мне, что в день спектакля почти ничего не ест: на пустой желудок играется легче. С утра — ложечка каши, перед третьим звонком — крепкий черный чай с сахаром. И все.
— Ничего себе! Нет, я поесть люблю, и спектакль этому не помеха. Особенно нравится мясо — во всех видах. Елена Евгеньевна чудесно готовит бефстроганов.
— Есть среди спектаклей, в которых вы заняты, любимый?
— Обычно самые любимые — новые роли, и сегодня это «Бенефис» (премьера прошла под Новый год. — Е.М.). Какие-то спектакли я отыграл по 400 раз, и сегодня мне больше по душе свежие впечатления.
— Когда вы стали преподавать в Щукинском училище, ваш курс стал самым успешным за всю историю. В чем секрет?
— В системе Станиславского. Лучше еще не придумали.
— Тем временем МХТ имени Чехова перестал быть академическим. Это хорошо, больше свободы?
— Театр Вахтангова — академический, а остальные пусть отвечают за себя сами.
Талант
— Как вас принимают поклонники на десятом десятке жизни? Что-то интересное дарят помимо цветов?
— Хорошо принимают. Дарят в основном оружие — вон его целая коллекция набралась в коридоре. Самая моя верная поклонница стала моей третьей женой. Елена Евгеньевна десять лет подряд ходила на все мои спектакли в Вахтангова. Ни одного, кажется, не пропустила. Сидела всегда на одном и том же месте — двенадцатом в первом ряду. Оно точно по центру, у прохода, оттуда смотреть удобнее всего. Меня этот фанатизм сначала настораживал, даже немного пугал. Через десять лет она наконец решилась посмотреть на меня с другой стороны — из-за кулис, подойти познакомиться. Сразу предупредила, что опасаться мне нечего: сказала, что не безработная актриса и в Щукинский поступать не собирается. Она сама преподаватель английского языка. Так теперь из-за кулис и смотрит — в качестве законной супруги, а на том месте теперь разные другие люди сидят.
— Есть ли таланты, которые могут стать в вашем театре столь яркой звездой, как вы?
— Не считаю, что я яркая звезда. Насчет других время покажет. Про современных актеров, как и про современный театр, вообще ничего не могу сказать.
— Вас очень любят на Кавказе. Правда, армяне говорят, что армянин Саахов — азербайджанец, азербайджанцы — что грузин…
— Есть такое, потому что считают его отрицательным персонажем. Когда «Кавказская пленница» только вышла, даже боялись меня на Кавказ отпускать — полагали, что не так мою роль поймут.
— Какой же он отрицательный!
— Вот и я его считаю положительным персонажем. (Смеется.) На Кавказе последний раз был в прошлом году — на гастролях во Владикавказе. Принимают гостеприимно.
— Споить пытаются?
— Мы там были по работе, по делам — спектакль давали, но нас все равно возили в горы, в ресторан.
— Из рога вино пили, как Шурик?
— Пил.
фото: Из личного архива
Поклонник
— Есть кто-то на этом свете, кем вы сами, помимо супруги, восхищаетесь как фанат?
— Мирей Матье.
— Она же к нам в Москву каждый год приезжает в сентябре.
— И мы каждый год в сентябре встречаемся, а также ездим специально с Еленой Евгеньевной на ее выступления в Европе. Вот недавно были на концерте в Братиславе.
— За что вы ее полюбили?
— Голос потрясающий. Она великая певица.
— Она была на ваших спектаклях?
— Нет, у нее очень плотный график.
— То есть вы на ее выступления ходите как поклонник?
— Да. Мы познакомились всего два года назад, и история нашего с ней знакомства сказочная. Мы долго ничего о ней не слышали, а два года назад были на даче, отмечали Рождество. Щелкали пультом и наткнулись на ее концерт десятилетней давности в главном и старейшем концертном зале Парижа. Я просто замер. Ни до, ни после я ничего так завороженно не смотрел. Я был потрясен. Попросил жену найти мне все про нее, про ее биографию, дискографию. Мы оказались ровесниками с ее мамой, а она сама — старшим ребенком из 14 детей, что уже интересно. Я достаточно равнодушен к музыке, но тут захотел пойти на ее концерт. Ближайший оказался 8 марта в Вене, мы собрались и полетели. Предварительно мы ей написали, что хотим встретиться после концерта, — и встретились, завязалось знакомство. Потом подружились с Мишей, ее русским поклонником, которого она привечает. Теперь он ездит с нами. Вот такая романтическая история.
— Какой вы в вашем преклонном возрасте легкий на подъем. На концерты по Европе разъезжаете.
— Только на Мирей. В марте мы едем на ее концерт в Питер, а через несколько дней идем на концерт в Москве.
— Мирей в курсе?
— Конечно.
— Французский язык-то знаете?
— Нет, я — немецкий, жена — английский. Но Мирей знает оба, так что общаться с ней несложно, как с любой красивой женщиной.
фото: Из личного архива
Лейтенант
— Немецкий для вас не просто иностранный язык, в годы войны вы были военным переводчиком. Приходилось допрашивать немцев?
— Приходилось. На контакт они шли нелегко. Когда мы начали гнать немца с Кавказа, освобождая деревни, к нам попадали пленные. Имя одного до сих пор помню — Людвиг. Вызывает меня командир полка провести допрос в присутствии командира дивизии. Являюсь — и генерал при виде меня теряет дар речи.
— Почему? Вы с таким актерским энтузиазмом принялись за дело?
— Нет, настолько несуразно я выглядел! Зима в степной равнине, где мы стояли, была лютая: пронизывающий до костей ледяной ветер. Чтобы не замерзнуть, надел на себя все, что имел: тонкое нижнее белье, утепленное нижнее белье, летнее обмундирование, зимнее обмундирование, телогрейку и поверх всего этого еще и в шинель втиснулся. Выглядел как пузатый самовар, только сверху не аккуратный заварочный чайник, а голова-картошка. Командир дивизии, сохраняя бесстрастное выражение лица, чтобы немец не понял, о чем речь, тихим от злости шепотом принялся меня отчитывать: «Пленный выглядит аккуратнее, чем вы, офицер! Немедленно приведите себя в порядок!» Но что я мог?
— А на самом допросе что смогли?
— Допрос продолжался очень долго. Все устали — и пленный, и я. Измаялись конвоир и оперативник, которые его сопровождали. Когда мы наконец все разошлись, первое, что я сделал, — вдохнул всей грудью свежий морозный воздух, настолько жарко было в помещении. От мороза, тишины и нестерпимой, свинцовой усталости страшно захотелось спать. Потом вернулся в избу и замер на пороге. Шел, заметьте, только 1943 год, до конца войны, казалось, вечность. В крохотной, жарко натопленной комнатушке на железной кровати безмятежно спал Людвиг в обнимку с другим, очень рыжим, пленным. У них в ногах, поперек кровати, спал наш капитан, начальник химической службы полка. На полу возле кровати, лежа ничком, храпел начальник полковой разведки, а на его заду покоилась голова третьего пленного, тоже спящего. Над ними всеми возвышался караульный, который спал, сидя в углу на табуретке, прислонив автомат к одному из спящих немцев. На какое-то мгновение я словно выпал из действительности, стоял завороженный и смотрел. В окно светила луна. Было тихо-тихо. Словно нет ни войны, ни солдат и офицеров в разных формах, ни своих, ни врагов. Есть только смертельно измученные, спящие люди.
— Почему вы пошли на фронт при наличии брони?
— Потому что был патриотом. Патриотом и остался. Для меня это слово «патриот» по-прежнему звучит гордо, хоть сегодня к этому понятию относятся предвзято, вкладывают в него не совсем мне ясные оттенки. Так получилось, что я узнал о начале войны еще до официального объявления по радио, хотя и не сразу это осознал. Рано утром 22 июня 1941 года я шел по улице Горького после того, как мы с товарищами отметили окончание первого курса, и увидел машину, которая выехала из ворот Кремля под немецким флагом. Оказалось, это была машина немецкого посла, который приезжал официально объявлять войну. Пришел домой, лег спать, и только когда мама разбудила меня в 12 часов дня и сказала, что началась война, я понял, что же тогда видел.
Юбиляр
— В военную эпоху вам было на один год меньше, но теперь и мы, и вы знаем, что по-настоящему, а не по паспорту, 6 мая у вас юбилей — 95 лет. Будете справлять в этом году или все-таки по советской привычке — в следующем?
— Всю жизнь отмечал юбилей по дате, записанной в паспорте. Но теперь стали поздравлять и отмечать и так и эдак. (Улыбается, лукаво прищурясь.) Сейчас мы сами не знаем, когда отмечать. Как пойдет. Если торжество или прием какой устроят этой весной — то ради бога. Но внутренний настрой — по официальному документу. Так что будем отмечать в следующем году. Хотя можно и в этом.
— Как отмечать-то любите?
— Как водится, в узком кругу — с родными, с друзьями. Бывает, иногда и за границей. Обычно в этот период, конец апреля — начало мая, мы ездим к друзьям в Австрию и изредка захватываем день рождения, как, например, в позапрошлом году.
— Культурно отмечали? В венской опере?
— Мы раньше жили в Центре русской культуры, или, как мы его называем, в Русском доме в Вене, а в последние годы — в 60 километрах от столицы, в замечательном город Руст. Мы там дружим с семьей австрийских виноделов.
— Повезло вам!
— Да, люблю хорошее вино. Коньяк не любил никогда, предпочитал водку, а сейчас вино. Привыкли к нему с женой еще в Италии.
— Красное сухое?
— Игристое. Именно вино, а не шампанское. Было лето, жарко, мы попробовали классику — просекко. Но отечественные производители тоже радуют. Вон у нас стоит бутылочка крымского вина — не из Крыма, а из Крымска Краснодарского края. Отдыхали в Геленджике и распробовали.
— А из Крыма что-то нравится?
— Сорт пино-фран.
— А в Италии где отдыхаете?
— У нас родственники живут в Тоскане. У них есть также дом на море. Летом мы обычно там отдыхаем у племянницы.
Семьянин
— Другие члены вашей семьи, дочь Раиса и внук Владимир, живут в США. Как часто удается с ним увидеться?
— Если в Европу я полететь еще могу, то за океан — нет, тяжело. Они живут в небольшом городке в штате Техас. Изредка приезжают. Внуку 21 год, он еще учится.
— На кого?
— Расскажу, когда выучится. Живут они вчетвером: дочка, муж, внук и собачка. Дочка играла в Театре сатиры, а там стала домохозяйкой. Муж ее Буч — бизнесмен. Скучаю по ним.
Коллега
— Сегодня зритель скучает по старым добрым советским фильмам, и современные режиссеры этим пользуются, снимая ремейки. Ваши коллеги по цеху иногда в таком участвуют.
— Когда снимали вторую «Кавказскую пленницу», звали на роль судьи, но я отказался.
— Почему?
— Потому что у тех, кто снимался там, нет никаких моральных обязательств перед Гайдаем, а у меня есть. Я у него снимался, а они — нет. Деньги не все решают.
— Что сами смотрите по телевизору?
— Советские фильмы смотрю часто по каналу, где показывают советскую киноклассику. Люблю их все.
— А современные?
— Вот только мне и осталось посмотреть на захват района Чертаново инопланетянами. Всякая фантастика — не мой формат.
— А исторические?
— «Викинга» еще не видел. Не стремился. Зато очень понравились «Дело гастронома номер один», «Ликвидация», «Мосгаз», другие исторические детективы. Эти сериалы сделаны на фоне того времени, которое мне интересно и знакомо, особенно военные и послевоенные годы. Они мне близки. Наши научились снимать их интересно.
— Исторические детективы не только наши снимают. Вот на Новый год весь мир, затаив дыхание, смотрел новые серии про Шерлока Холмса. Британского…
— Нет-нет. Этот совсем не такой. Чуждая мне стилистика. Из иностранных актеров мне нравятся двое — Энтони Хопкинс и Том Хэнкс. Из их фильмов — «Форрест Гамп», «Зеленая миля», «На грани». Недавно с удовольствием пересмотрел их.
Актер кино
— Свое пересматриваете?
— Специально нет, если попадется при переключении каналов, то можно.
— Уже несколько лет подряд «Кавказскую пленницу» и «Операцию «Ы» и другие приключения Шурика» неизменно показывают на Новый год наряду с «Иронией судьбы» и «Карнавальной ночью», хотя обе комедии — летние.
— Тоже это заметил и замечательно к этому отношусь. Народная комедия смотрится хорошо в любое время года.
— Раз уж я у вас дома, хочется спросить, как в «Иван Васильевиче»: что самое ценное за жизнь «нажито непосильным трудом»?
— Хороший вопрос. (Расплывается в улыбке.) Дайте-ка подумать.
— Я вам помогу, я же помню: сколько курток замшевых?
— Ах, так вы про это… Я-то решил, вы про моральные ценности — доброту, сострадание, честность… Эх. Одна у меня замшевая куртка, одна.
— А магнитофонов сколько?
— А магнитофонов нету. Но спасибо хоть, что фильм помните.
— Конечно, помним. Пересматриваем не только если попадаются при переключении каналов, а специально.
— И правильно делаете, продолжайте пересматривать.
— Кем из товарищей в первую очередь себя считаете — товарищем Сааховым, товарищем Шпаком? А может, Карабасом-Барабасом?
— Стрелком. Шучу. Считаю себя Этушем Владимиром Абрамовичем.
— Вы, Владимир Абрамович, многогранный — актер театра и кино, талант и поклонник, муж, отец, дедушка, ветеран и просто хороший человек, которого мы уважаем и обожаем. Какой ролью в жизни больше всего гордитесь?
— Главы семьи.
Кто старше?
После ухода от нас осенью прошлого года Владимира Михайловича Зельдина его тезка Владимир Абрамович Этуш стал старейшим действующим народным артистом СССР. По просьбе «МК» в отделах кадров и приемных руководителей Союза кинематографистов РФ, Союзе театральных деятелей РФ, благотворительном фонде в поддержку актеров-инвалидов и ветеранов театра и кино «Артист», Центральном доме актера проверили по разным спискам и документам, сколько всего в нашей стране есть артистов всероссийского уровня старше его и кто из них еще играет. Старше Этуша оказались пятеро, из них регулярно играет один.
